Среди бескрайних равнин затерялся небольшой пруд. Со временем люди забыли о нем, он порос камышом и осокой. Вода застаивалась, подергивалась тиной, но это нисколько не мешало обитателям пруда наслаждаться жизнью.
Уединенное существование, сложившийся мирок взаимоотношений был устойчив и спокоен.
На середине пруда восседала, как на троне, большая Жаба.
С незапамятных времен она диктовала правила проживания в пруду.
Когда была моложе, - а некоторые обитатели помнят её и такой, - она была веселой, любила посмеяться, часто до квакающей икоты. Её любили за веселый нрав.
Но время шло, её характер портился. Она чаще стала придираться к молодым обитателям, недовольно квакая:
- Расшумелись что-то вы. В наше время все было спокойнее.
Трудолюбивая матушка – Пчелка, жившая со своим семейством в дупле старой ивы, с милой укоризной частенько говорила Жабе:
- Ты просто з-з-завидуешь молодежи. Или на тебя ж-жара действует?
Жаба перебирая лапками, обиженно сползала на брюшке по раскисшей глине в воду и, моргая своими выпуклыми глазами, тихо роняла слезы. Она была ослеплена своей завистью, и предвзятое отношение к другим не давало осознать собственное неправильное поведение.
Чаще всего Жаба скатывалась в обиду и отторгала любую помощь – она ведь всегда была главной в этом пруду!
Но жизнь продолжалась. Вода дарила умиротворение, прохладу, мошек было вдоволь, солнце тепло согревало пупырчатую кожу.
Жаба могла долго находиться в дремотном состоянии. Но под вечер, когда жара спадала, обитателей пруда будили птицы. Весело щебеча, ласточки носились над водой, в ивняке распевал свои серенады для любимой, соловей.
- Ка-ка-фонию подняли, - недовольно выползала на свой холмик Жаба, - ка-какое бесстыдство, пожилым нет покоя.
И больше всего её злило то, что на неё никто уже не обращал внимания!
В своем негодовании она зашла однажды так далеко, что её недовольное кваканье заглушило все звуки.
Жаба раздувалась от распирающих её эмоций, пупырышки на её коже налились гневом, глаза округлились настолько, что в них отразился аист, кружащий в плавном полете над прудом.
- Вот! Наконец-то меня все слушают, - своей последней мыслью она насладиться не успела.
Светлана Поталова,
Россия
Буду очень признательна за конструктивную критику. На оскорбления не отвечаю. Не переживайте, обидеть меня очень трудно. В пустую словесную перепалку не вступаю.
Злословие, сарказм, колкости в адрес друг друга буду удалять.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Неплохие параллели с церковью и некоторыми её персонажами :) Комментарий автора: Спасибо.
Михаил
2009-04-06 11:23:16
как было написано на воротах одного санатория - каждому своё! Комментарий автора: Миша, кто же Вас так сильно обидел?
Светлана Бурдак
2009-04-07 01:36:27
Вообще-то среди нас очено много людей, которые хотят обратить на себя внимание, толко что им от того? Спасибо за " Печальную сказку". Комментарий автора: согласна с Вами. Смотря для чего это надо. Тщеславие или гордыня движет некоторыми или же все-таки желание нести "доброе и вечное", благодарить Господа за это и творить во славу Его.
Михаил
2009-04-07 12:30:07
Кто подбоченясь,а кто и сподобясь, обращают внимание на себя, а не на предмет вдохновения. Ы ф этом я с Светой Бурдак согласны.
Осталося им написатьчто им от этага.
Публицистика : Когда - александр быканов Взгляд из России:Демократия- это когда свобода одного не мешает свободе другого и мы все скованы цепью общего закона.
Поэзия : Насіння (The seed) - Калінін Микола Це переклад з Роберта У. Сервіса (Robert W. Service)
I was a seed that fell
In silver dew;
And nobody could tell,
For no one knew;
No one could tell my fate,
As I grew tall;
None visioned me with hate,
No, none at all.
A sapling I became,
Blest by the sun;
No rumour of my shame
Had any one.
Oh I was proud indeed,
And sang with glee,
When from a tiny seed
I grew a tree.
I was so stout and strong
Though still so young,
When sudden came a throng
With angry tongue;
They cleft me to the core
With savage blows,
And from their ranks a roar
Of rage arose.
I was so proud a seed
A tree to grow;
Surely there was no need
To lay me low.
Why did I end so ill,
The midst of three
Black crosses on a hill
Called Calvary?